Полезные ссылки
Кирпичное дело: промысл, где мы еще почти хозяева у себя дома / Заезжий Тулуп. [Часть 4] [1873]
Страница издания Заезжего Тулупа
Воспроизводится по изданию:
Заезжий Тулуп. Кирпичное дело: промысл, где мы еще почти хозяева у себя дома. – СПб.: типо-лит. В. Грацианского, 1873. – 63 с.
КИРПИЧНОЕ ДЕЛО: ПРОМЫСЛ, ГДЕ МЫ ЕЩЕ ПОЧТИ ХОЗЯЕВА У СЕБЯ ДОМА. [ЧАСТЬ 4]
***
Но, виноват, опять увлекся, и забыл пока сказать, что должность обжигалы не только требует знания, но и больших физических усилий.
Обжигала, как и очелочники, на часах и днем и ночью. Он двадцать раз в сутки обегает по окраинам печь, он отважно перепрыгивает через отвалившиеся куски кирпича, раскаленного до красна... Он ходит по огню, как некогда ведьмы ходили по воде, он не боится лютой стихии и удивляется даже, что можно ее бояться.
На вопрос, да как же ты сумасшедший по огню-то бродишь? обжигала отвечает вам преважно.
«Ну, что его бояться, несъест», повторяя ответ Севастопольского солдата Кошки на вопрос: не боится ли он пули?
Обжигала, как и очелочники, вообще человек серьезный и грамотный; но не гнушается и кабаков; это горе его.
Зачем ты пьешь, дружок, спросите вы обжигалу?
Очень жжет, ответит он вам и прибавит: знаешь барин, дело за рюмкой не стоит, пьян, да и умен — два угодия в нем. А кабак, а то и два, у каждого завода не далее как в 20-ти шагах.
Теперь я описал весь фабричный люд кирпичного завода, где русский человек еще хозяин и хозяин вполне. Ты спросишь, читатель: каково это хозяйство русского человека у промыслового дела? Просто до нельзя, отвечу я тебе; все здесь основано на доброй вере, доброй совести, безграничной экономии, мирном труде и ничтожестве потребностей ежедневного быта русского рабочего.
Я разделил всех рабочих завода по роду их труда, но замечательно то, что это деление совершенно совпадает с их жизненными приемами.
Порядовщицы все живут вместе, по большей части в одном жилом строении.
Разумеется, строение это на всех почти заводах крайне недостаточно, и в гигиеническом отношении было бы даже противно правилам полицейским, а в нравственном первым данным народной нравственности, если бы народ не устранял собственной находчивостию последствии нерадения или экономических расчетов заводчиков.
Нужно тебе знать, читатель, что работа порядовщиц начинается только с вешнего Николы и кончается к 1-му сентября, а то иногда и раньше, следовательно порядовщицы не нуждаются в теплом помещении, а лишь в крыше.
Одна довольно обширная изба порядовщиц остается все лето почти пустою. Она обыкновенно содержится очень чисто и служит просто кухней и столовой. Ночью в ней спят только семейные порядовщицы т. е. те, которые работают вместе с мужьями, и при которых часто находятся дети; но таких обыкновенно так мало что обширная изба слишком достаточна.
Все же холостые порядовщицы размещаются на ночь на чердаке, где каждая почти устраивает себе и койку, из негодного леса которого всегда валяется много по заводу и сена покрытого то ковриком, то простынею. Койки на чердаке в два ряда отделены все одна от другой чистыми рогожами, и почти все наглухо затянуты, ситцевыми занавесками. Если на заводе порядовщиц много, так что чердак избы их для них недостаточен, то обыкновенно они тем же порядком устраивают себе ночлег в летних пристройках при избах.
Вид импровизированных спальных зал порядовщиц весьма приличен, и что всего важнее отличается такою чистотою, которая даже не всегда встречается в крестьянских семействах. Так просто устраивается наша работница на заводе и ни кто положительно не учил ее этому делу.
Между порядовщицами есть всегда несколько бойких баб, которые, сами запасаются с весны авторитетом в деле всей общины.
Пища порядовщиц и все кухонное хозяйство в руках двух личностей, избранных самыми порядовщицами из среды себя. Старостиха есть экономка работающей общины и вместе с тем атаман ее, кухарка есть чернорабочая общины.
В рабочие дни одна кухарка, видна у печи, в воскресенье и праздничные десятки хозяек суетятся у печи, столов и даже на дворе у порога избы.
Кто с самоваром, кто с кофейником, кто с горшком грибов, аль другой лакомой приправой. Тут-же среди всех, этих хозяек столика, или уголки вертятся яркие ситцевые рубахи их любых гостей — водки тут мало и пиво увидишь редко — за то всяких гармонией тьма тьмущая.
Воскресная картина избы порядовщиц весьма любопытна; точно толпа Московского парка.
Новоторка — ведьма, поверьте, в деле угощенья и привлечения молодца. Ея любимый гость плотник Костромец в ярко красной сорочке и длинных сапогах, с бураками несмотря на страшный зной летнего дня. Так и видно что в углу, аль у столика, Костромца угощает Новоторка; красной рубашке — красное словцо и милая улыбка и бесцеремонная речь и вся сердечность той женщины России, которая за любезность признана первой хитруньей от Пскова до Сенькина холма.
Серьезная костромская натура, серая Сусанинщина и Комисаровщина, тут начинает улыбаться, разваливается за столом, горячо рассуждает и подчас ловко, так плотно сердечно обнимает Новоторку, что ай ва, как любо.
В свете, где зябнут, улыбаясь, никто и понятия неимеет сколько может быть чувства, в улыбке Новоторки в объятии молодца Костромца.
И весь день угощенье и все веселье, никогда неисчерпаемое, стоит пары чаю да подчас фунт орехов и кончается всегда сердечной задушевной песней, от которой так и радуется сердце русской честной натуры.
Так живут и хозяйничают порядовщицы дружиной, почти единой семьей. Только иногда затеивается вечеринка, пляски и пиво, редко водка. Превеселая вечеринка бывает; могу сказать, пляшут тут как никогда, никогда никто ни на одном паркете не плясал — хозяйки любезны, гости веселы. Старухи (их немного между работницами), торчат на прилавках, да перешептываются замечаньями да сплетнями, в конце концов которых является всегда замечание: горячо приходится Кате, иль Наде, ишь затянули молодца Паша и Вера... и дело начинает ладится.
Великое дело в обширной семье порядовщиц — сватовство.
Почти каждое лето две три Новоторки идут под венец на заводах и уж ай ва!.. разгулье-то какое бывает в день венца... юная пара пристраивается где нибудь в углу широкой избы и на долгие лета является она рабочей на заводе парой — таково уже поверье: на заводе сошлись... заводом и живут.
Главный расход вечеринок — свечи, этот материал для общей пользы, должен бы заготовляться старостихой; но старостиха куда ежится каждый раз на просьбы молодых Новоторок...
Если старостиха (и так по большей части бывает) сама на кирпичных попала в семейные женщины то свечи для вечеринок всегда идут в воловой расход, если нет, то дело обходится труднее, — тогда освещение справляется на складочные деньги бойких и веселых девиц.
Жизнь и веселье Новоторок обходится им в пятую долю всего заработка обыкновенной работницы, а остальное уносится на зиму домой, или прячется на день веселый, теми которые остаются работать в городе на зиму.
Промысл порядовщиц выгоден и редкая в лето не приобретет чистагана рублей 30, а частенько 50 останется на зиму.
Заводские молодцы знают силы и экономию девиц, и при сватовствах у них своего рода расчет.
Простая жизнь рабочей на кирпичных заводах весела, и поверьте, честнее и добросовестнее, чем кто нибудь из образованных людей может подумать. Разумеется они себе на уме и рады, как и барышни пышных гостинных, подцепить мужа по красивее, побойчее, да подельнее.
Разумеется и тут бывают дела грешные, но кто бывал и видел жизнь фабричных за границей, нищету, разврат, безвыходное положение работницы и рабочей семьи, тот, без сомнения взглянувши на наших порядовщиц, повторит чистосердечно: слава Богу, что я не родился немцем, французом иль англичанином... и будет просить люд русский жить по своему долго и беречься, как чумы приемов Западной трудовой жизни.
Хозяйство обрещиц похоже на хозяйство порядовщиц; но так как в обрещицах всякий народ, то в их избе нет уже настолько щегольства, веселья, сколько в разгульной хате Новоторок, но и тут, по совести могу сказать, разврата нет или, по крайней мере, он прячется и стыдится, — он далеко не норма жизни.
Мужское население заводов живет и хозяйничает также группами, разделенными по роду работ: порядовщики особо, сошники особо, земляники также особо. Очелочник живет в кирпичном сарае и за готовой хозяйской миской.
Избы рабочих летом также служат лишь столовыми, а почуют рабочие на чердаках, по большей части, неразделенных на каюты.
В местах ночлега мужчин не так чисто, как у женщин, об окнах и помину нет, дождик под час хлещет, ветер вечно продувает и холод иногда ночью пробирает молодца — здоровее ему встается из под дождя, под свист пробирающего ветерка, и веселее спешит он на дело, когда проберет его сиверки в пути. Простуда тут небывалое дело; болеть без холеры и водки запрещено на крепко.
Не даром же говорят, что немцу на смерть, то нашему брату па здоровье.
Теперь я хочу познакомить читателя с внутренним управлением кирпичного дела и с приемами сбыта кирпича.
Питателю, без сомнения, покажется странным, что лучшая администрация заводов в своем составе, или вовсе не имеет людей высшего образования т. е. людей с лоском, или имеет лишь во главе одну образованную личность хозяина.
Все остальные власти на заводе, или совсем безграмотны, или малограмотны. Редкие светские люди, которым далось кирпичное дело, это те, которые могут с гордостью сказать сами себе: мы дети собственного труда и собственной деловой чести.
Разумеется, эти люди безупречны, как народные деятели они боятся вмешательства в свои дела просвещенных колонизаторов России……… .
Честные деятели кирпичного дела русские люди ждут и стараются только преградить чужим путь к своему делу.
Факт до сих пор неимеющий исключения, что где только русский барин, или выскочка купец, допустили к кирпичному заводу немца, или вообще иностранца, каким бы то ни было деятелем, то дело лопало и лопало весьма скоро. Все русские люди поплачивались трудом и состоянием, а немец уезжал с полным кошельком. И теперь каждый кирпичный заводчик весьма подозрительно смотрит на всякое нововведение в деле. «Видели мы все эти затеи, отвечает он вам, на похвалу новых усовершенствований и, почесывая затылок, прибавляет: «хозяева ушли с сумой, а рабочие голодные».
Разумеется, в неудавшемся деле виноваты не нововведения и усовершенствования промысла, всегда полезные при разумном их применении, а то, что эти нововведения завода вводили снача одного только немца техника... знаменитого специалиста. Немец, разумеется, негодился и в подметки нашим самим убогим в научности техникам но увы наши доморощенные Немцы| советники всякого технического дела, сочли его необходимым.
Знаменитый техник сейчас хлопочет о вызове одного или двух рабочих для указания производства нашим рабочим; прибыли новые просветители, день два поработал и сейчас же знаменитый техник производит их к себе в помощники; и немцы становятся начальниками нашего рабочего.
Затем знаменитый техник начинает жаловаться на препятствия, представленные делу администрацией, если, паче чаяния, она русская, а не сплочена из членов выросшей у нас немецкой колонии.
И немцы не перестают жаловаться до тех пор, пока в управлении делом не исчезнет последний гражданин бедного русского люда.
Тогда новое гнездышко свито, основана новая колония и знатный техник поздравляет своих соотечественников с принятием дела в свое владение……… .
Разумеется, тут улучшения производства вовсе не причиной упадка фабричного дела, а причиной его является оплошность и раболепство перед волей колонизаторов. Но соседи не верят глупости павшего фабриканта, и приписывают все зло затеям нововведений. Потому-то и заводы наши придерживаются старого, хотя первобытного дела, и хорошо делают, если при улучшении нельзя обойтись без просвещенных колонизаторов, или наших доморощенных их собратов и проводников. По ныне на идущих хорошо заводах власть, сила и дело за тулупом, поддевкой и красной рубашкой. Мило и любо глядеть, как справляются эти прикащик и заправители, всякому воздавая по заслуге. И хозяин цел и рабочий доволен.
