Воспроизведено по изданию:

Столпянский П.Н. Старый Петербург. К истории строительных материалов. – Пг.: тип. Петроградского градоначальства, 1915. – XXXIII с.: ил.

Справка: представлен полный текст I части I главы из книги П.Н. Столпянского «Старый Петербург. К истории строительных материалов». Исследование включает в себя обширные сведения (пускай с некоторыми фактическими неточностями) по истории кирпичного дела в окрестностях Санкт-Петербурга в XVIII веке.

 

***

Строение Петербурга при его основании было поголовным налогом, а жизнь в новой столице чуть ли не приравнивалась к государственной службе: обязанные селиться в столице не могли даже и отлучаться из нее на долгое время, и нередко бывали случаи, что в Петербург доставлялись в кандалах те, которым назначено было жить, и которые добровольно не приезжали в назначенный срок¹⁾.

Точно также пытались регулировать и самые способы застройки Петербурга, хотя конечно — подчеркиваем это обстоятельство — регулирование существовало больше на бумаге, в виде многочисленных указов; в действительности же происходило постоянное нарушение этих правил, несмотря на то, что за нарушение назначались строгие кары, вплоть до конфискации имущества и «лишения живота».

Особенно интересен для нашей темы указ о каменном строении, изданный Петром Великим в 1714 году. Приводим этот указ текстуально: «Понеже здесь (т. е. в Петербурге) каменное строение зело медленно строится от того, что каменьщиков того дела трудно и за довольную цену, того ради запрещается во всем государстве на несколько лет (пока здесь удовольствуются строением) всякое каменное строение, какого б имяни ни было, под разорением всего имения и ссылкою»²⁾. Таким образом с 1714 года на неопределенное число лет — пока здесь, т. е. в Петербурге, удовольствуются строением — каменное строительство должно было прекратиться повсеместно в России; не дозволялось даже окончить постройкою начатые каменные церкви.

Принимая такие экстраординарные меры, Петр Великий должен был озаботиться и доставкою материала для каменного строения в Петербурге. Нужно было устроить кирпичные заводы, и Вебер говорит в своих записках: «Множество кирпичных заводов доставляют кровельную черепицу и обожженный кирпич для петербургских построек, хотя материалы эти и оказываются еще не довольно прочны, а так как, кроме того, известка там нехороша или же изготовляется и потребляется в дело зимою (постройки в Петербурге продолжаются беспрерывно круглый год), то неудивительно, что возведенные вновь дома и дворцы в два или три года требуют поправки³⁾.

Кирпичные заводы стали устраиваться вверх по течению Невы. Первое время эти заводы находились, в казенном ведомстве — в ведении так называемой «каменной канцелярии». Но 9 октября 1715 года, т. е. спустя десять лет после заложения Петербурга, появился сенатский указ «о продаже кирпичных сараев, построенных от канцелярии каменных дел, частным людям с предоставлением каждому свободы делать кирпичи и продавать по вольною ценою». Указ этот гласил следующее: «Кирпичные заводы, которые строены из канцелярии каменных дел, продать охочим людям для того, что-по именому его величества государя указу велено кирпич делать и продавать всяких чинов людей по вольною ценою, как и прежде сего, а из казны продажи не быть; также и глину на откуп не отдавать и те доходы, по чему сбирались, из окладу выложить и кто те заводы похочет купить и те б явились в канцелярию правительствующего сената и о том по городским воротам поставить листы, а из каменной канцелярии во что те заводы стали и что на них кирпича было сделано и за тем, на ком что в доимке, о том в канцелярию правительствующего сената из той канцелярии взять ведение со всяким подлинным известием»⁴⁾.

Таким образом из этого указа видно, что в начале жизни Петербурга кирпичные заводы устраивались частными лицами — «как и прежде сего», затем производство кирпича было монополизировано, но, очевидно, неудачно, и было решено вернуться к частной промышленности, продав устроенные казною заводы.

В этом указе есть любопытная бытовая подробность — «и о том по городским воротам поставить листы»: указы и извещения прибивались у городских ворот. Надо думать, что «городские ворота» здесь употреблены по московской привычке; в Петербурге городских ворот в истинном смысле этого слова, а особенно в 1713 году, когда весь город помещался на Петербургском острове, не существовало, и извещения обыкновенно расклеивались у Почтового дома, у Троицкой пристани, на Сытном рынке, словом там, где было наибольшее стечение народа; в Москве же, с ее Кремлем, указы действительно прибивались к воротам, и сенаторы правительствующего сената внесли в указ невыполнимое для Петербурга, требование.

О деятельности первоначальных кирпичных заводов, состоявших в ведении «каменной канцелярии», у нас сохранилось очень мало данных; мы можем лишь указать, что в 1705 году для Адмиралтейства было изготовлено 75.780, в 1706 году — 58.700, в 1707 — 54.000 кирпичей⁵⁾.

Но можно почти без сомнения утверждать, что казенные заводы функционировали неважно; на это указывают и записки Вебера, нами выше цитированные, и только что приведенный указ Петра о ликвидации казенных заводов. Однако и частные заводы, которые должны были возникнуть вместо казенных, не оправдали надежд.

15 июня 1715 года Чернышев жалуется в письме графу Апраксину: «строение адмиралтейское за неприсылкою, кирпича остановилось, послали мы от себя работников на своих судах»⁶⁾.

Надо думать, что невозможность помощью частных заводов удовлетворить все время растущий спрос на кирпич как для казенных, так и для-частных построек и вызвала новый царский указ от 7 мая 1715 года: «По именному царского величества указу кирпичные заводы вверх по Неве у Черной речки (т. е. около Александро-Невского монастыря), которые, строил Федор Соловьев, приписать к санкт-петербургскому адмиралтейству и ведать в адмиралтействе под канцелярией»⁷⁾.

Таким образом. Петр Великий не отменил своего распоряжения от 1713 года, но, разрешая частным лицам строить кирпичные заводы и производить продажу кирпича «по вольной цене», стал устраивать и казенные.

Этот принцип господствовал весь XVIII век, при чем каждое мало-мальски значительное казенное учреждение, производившее для себя постройки, старалось устроить свой кирпичный завод.

Так, в 1742 году мы читаем такое извещение: «В ведомстве фортификационной конторы надлежит восстановить кирпичные заводы, чтоб можно было кирпичи делать, також оные в других местах размножать, того ради, ежели кто оную работу своими мастеровыми и работными людьми из своего кошту или из казенного исправить желают, те б для договору о цене в фортификационной конторе немедленно явились»⁸⁾.

В 1763 году канцелярия лейб-гвардии Преображенского полка в свою очередь публиковала: «Желающие на полковой кирпичной даче, состоящей вверх по Неве реке в 36 вёрстах, делать в Преображенской полк кирпичи, явились бы в канцелярию того полка»⁹⁾. А количество кирпича, потребное для полка, было, особенно по тому времени, немаленькое: в 1766 году требовалось поставить до 1 миллиона¹⁰⁾.

Наконец, в июне 1809 года настоятель Волковского кладбища о. Воцкий, думая о постройке обширного каменного храма на кладбище, просил разрешения устроить временный кирпичный завод для выделки кирпича из вынимаемой при копании канав на кладбище глины — но это устройство временного завода консистория нашла почему-то неудобным и не дала просимого разрешения.

Такой порядок — устройство чуть ли не каждым казенным ведомствам своего кирпичного завода — безусловно стеснял частную инициативу; главные каменные постройки производились все-таки казною; обыватель, несмотря на неоднократные запрещения, спокойно строил деревянные хибарки, и не на окраинах столицы, а в самых центральных местах. Таким образом, главный потребитель кирпича устраивал свои заводы, конкурировать с ним частному заводчику было тяжело, и больших частных кирпичных заводов, особенно за первую половину XVIII века, мы не встречаем.

Вот одно из немногочисленных описаний частного кирпичного завода, разысканное нами; оно относится к 1769 году: «На Выборгской стороне, на 16 версте, по берегу реки Невы, желающим купить мызу с хоромным строением, службами, огородом и прудом; при оной мызе кирпичные заводы, где 7 шатров, 14 печей обжигальных, сарай, 3 избы артельных, бани, кирпича обиженного 300.000, дров трехпольных 300 сажен, да против оных заводов, по сю сторону Невы, двор с хоромным строением и службами» ¹²⁾.

Владельцем этого завода был петербургский купец Петр Гнеушев, туз купечества былого времени; кирпичный завод им был устроен между прочим и не служил для него главным источником дохода. Петр Гнеушев не представлял собою какого-либо исключения; попутно, не надеясь на значительные доходы, устраивали кирпичные заводы и другие богатей купеческого мира того времени. Так, в 1770 году «по Неве реке за Смоленскою-Ямскою слободою был завод купца Чиркина» ¹³⁾. Наиболее значительным по размеру и долее других просуществовавшим был завод некоего Василия Перфильева, который в начале был мастером на каком-то казенном заводе, а потом открыл и свой собственный, действовавший чуть ли не всю вторую половину XVIII века; мы нашли сведения об этом заводе в 1768 и в 1785 годах. Завод помещался «по Неве реке, близ церкви Спаса Преображения», т. е. около фарфорового завода. На этом заводе желающие могли «купить кирпича разных видов, черепицы прямой до несколько тысяч, плиты тосенской отборной и бутовой до несколько сажен», и покупка эта производилась «на выгодных условиях» ¹⁴⁾.

Затем немало частных заводов было в слободе Рыбной; в 1780 году зарегистровано в ней 7 кирпичных заводов, а именно: петроградских купцов: 1) Максима Щукина, 2) Фомы Косцова, 3) Дениса Брюхова; крестьян: 4) Алексея Костромина, 5) Ивана Костромского, 6) Дмитрия Семьянова и 7) крестьянской вдовы Мавры Брюховой¹⁵⁾. С средины 90-х годов XVIII века мы встречаем указания и на кирпичные заводы немецкой колонии Саратовке, а именно в 1795 году «в селении Саратовке отдавались, на откуп 2 по берегу реки Невы находящиеся кирпичные заводы» ¹⁶⁾.

Из владельцев заводов не купцов и не крестьян укажем, что «на кирпичных генерал-майора Бороздина заводах имеются в готовности кирпича до 800.000, желающим оной купить или ныне на предбудущее лето для строения подрядить, могут обратиться в контору завода»¹⁷⁾. Из кирпича этого завода был построен существующий и поныне дом Шредера на углу Невского просп. и Садовой, где ныне помещается контора газеты «Вечернее Время».

Заключим наши отрывочные сведения о частных кирпичных заводах оригинальным объявлением, которое поместил в 1792 году какой-то частный заводчик или, как он себя называл, «обжигало» Иван Тиханов: «Если кому потребен для прочного будущим летом строения нынешним летом деланной первых трех видов лучший и крупный кирпич, тот благоволит оной осмотреть на находящемся за Невским монастырем у 7-ой версте, заводе и о цене условиться с обжигалою Иваном Тихановым. На лицо состоит оного кирпича около 700 тысяч, будущим летом можно его поставить целый милион. Величина его апробована судовщиками, которые обыкновенного других заводов кирпича по 38 тысяч возят, оного же не могли более 27 тысяч накладывать». Таким образом самое главное достоинство этого кирпича — его величина.

Обращаемся теперь к казенным кирпичным заводам и, главным образом, к известным под названием «Невских заводов», т. е. расположенных около Александро-Невского монастыря. Эти заводы были устроены, как мы и указывали выше, Федором Соловьевым: на них производилась выработка кирпича для главных казенных построек и для частной продажи; наконец, администрация этого завода, как будет видно ниже, была снабжена особенными правами надзора за частными заводами.

Конечно, à priori можно предположить, что этот завод представлял не коммерческое учреждение, а что-то в роде особой кирпичной канцелярии, особенно в первые годы своего существования.

В 1723 году в Петербурге на Литейной стороне, на нынешней Французской набережной, строились постоялые дворы, для которых нужно было класть печи. И сочиняется в петербургской гарнизонной канцелярии следующая премория: «От с.-петербургской гарнизонной канцелярии в канцелярию над строением. По его императорского величества указу и по присланному ордеру за подписанием светлейшего римского и российского государств князя и герцога ижерского его императорского величества верховного тайного действительного советника генерала фелтмаршала, кавалера генерал-губернатора санкт-петербургского, военной коллегии президента Александра Даниловича Меншикова: строится при Санкт-Питербурхе на Московской стороне к прежним вдобавок еще постоялые домы да две бани; для кладки печей надобно зженого доброго кирпича двадцать две тысячи. И об отпуске оного числа кирпича по приеме за них по цене почему, на заводах становяца денег канцелярия над строением заблаговолить учинить по его императорского величества указу»¹⁹⁾.

Таким образом мы видим, что для того, чтобы получить 22 тысячи кирпича, т. е. произвести расход не более сорока рублей (по ценам того времени), потребовался указ самого Петра и ордер «светлейшего римского и российского государств князя Меншикова».

Конечно, с течением времени порядок сношения несколько облегчился: то или иное учреждение посылало запрос уже не в канцелярию от строений, но прямо в контору кирпичных заводов; затем, требование на кирпич исходило или от начальствующего над учреждением, или даже от архитектора, — но все же «бумажное производство» слишком стесняло деятельность кирпичных заводов. Особенно тяжела была уплата денег по ассигновкам после получения кирпича; учреждения, платили туго, оставаясь по многу лет должниками кирпичного завода, поэтому последний всегда был стеснен в оборотных средствах и, следовательно, не мог расширять своей деятельности. Но должниками кирпичных заводов были не только правительственные учреждения, но и те частные лица, которые или имели непосредственное отношение к администрации кирпичного завода, или могли влиять на нее при помощи каких-либо связей. Вот один из характерных примеров. В 1792 году контора кирпичных заводов помещает следующее извещение: «Контора невских кирпичных заводов объявляет, что умерший коллежский советник и государственной юстиц-коллегии лифляндских, финляндских и эстляндских дел член Николай Федоров сын Алфимов состоял оной конторе за отпущенные из ведомства ея в 1775 году к строению дома его материалы за учиненною от него тогда уплатою должным некоторою суммою: то в рассуждении долговременной незаплаты оных в письме от имяни оставшихся его наследников и сына его Николая Николаевича сына Алфимова на недвижимое имение крепостей закладных и других крепостных сделок запрещается до того времени, доколе означенные должные деньги в заводскую контору заплачены будут»²⁰⁾. Заводская контора ждала долг 17 лет и дождалась, наконец, смерти должника. Это был вовсе не единичный случай.

Процедура ведения дела на невских кирпичных заводах была такова. Каждую осень канцелярия завода помещала объявление в «С.-Петербургских Ведомостях», подобное следующему: «На ново-невские кирпичные и черепичные заводы для дел кирпича и черепицы к предбудущему 1744 году потребно мастеровых людей до 500 человек, того ради желающие оное число мастеровых поставить явятся на заводы»²¹⁾.

Несмотря за благовременный вызов рабочих людей, невские заводы терпели большое затруднение: «Хотя из дальних мест на невские кирпичные и черепичные заводы и подряжено до 600 человек ко делу и обжогу нынешним (1756 г.) летом одного ординарного до 10 милионов, а разных номеров и сортов знатного числа, кроме черепиц и гончарного дела, однако уповательно, что они к означеному сего 1756 года маию 1 числа не будут, как они прежде делали, хотя им при выдаче на задаток денег и наикрепко подтверждаемо было: чего ради желающим делать оный кирпич явиться в конторе тех заводов немедленно»²²⁾.

Какою патриархальностью веет от этого извещения, и как хорошо выражалась контора невских заводов: «однако уповательно, что-они не будут»!

Контора со своей стороны сделала всё, что могла: «наикрепко подтверждала при выдаче задатков», но, наученная горьким опытом, она решилась нанять временных рабочих до прихода «из дальних мест» законтрактованных.

После найма рабочих контора извещала, что «на дело кирпича и черепиц потребно выкопать глины несколько сот куб и ежели кто из охочих людей для валки той глины желает подрядиться посаженно, может явиться в контору»²³⁾.

Из руководств и советов того времени каждый занимавшийся производством кирпича мог извлечь следующие данные о свойстве глины: «Она должна быть колико можно от всех сторонних примесей очищена, то есть, мало или вовсе не иметь в себе извести, гипса, никаких солей, равным образом, чтобы в ней не было совсем серного калчедана: содержащийся в ней песок должен быть не очень мелок, а крупноват. Глина, которая видимо вскипает с кислотами, по справедливости должна быть исключена отсюда».

Биндгейм, аптекарь в Москве, поместивший вышеприведенные советы, добавлял их указанием, что «для надлежащего различения глин и обстоятельнейшего их распознавания, нет лучшего и надежнейшего способа, как посредством химических опытов, изведывая сперва в малом количестве: ибо нет сумнения, что в строевом искусстве сверх тех паук, кои из математики и изящных художеств заемлются, знание химии столько же нужно, сколько и оные»²⁴⁾.

Немец-аптекарь советовал прибегнуть к химическому анализу, но, конечно, этот совет для того времени был голосом вопиющего в пустыне. Русский хозяин-экономист А. Болотов, не мудрствуя лукаво, предложил следующий практический способ исследования глины, безусловно практиковавшийся в то время: «Если свойства глины неизвестны — то надо наделать небольшое количество кирпича и велеть оные обжечь в имеющейся где-нибудь в соседстве печи»²⁵⁾.

Если советы, как узнать свойство глины, давались сравнительно лаконические, то зато весьма подробно указывался способ добывания глины. Тот же Биндгейм описал способ добывания глины в немецкой земле: «В немецкой земле для обрабатывания глины употребляют две ямы, кои изнутри выкладывают либо камнем, либо досками. Большая яма величиною в 12 и более футов квадратных, а глубиною в 5 или 6 футов; малая обыкновенно делается в половину меньше и в близости от первой. В начале весны наполняют большую яму вынутою из земли в прошедшем году глиною и поливают ее водою до тех пор, пока она совершенно промокнет, и вберет в себя всю воду. Навлаженную мнут просто ногами, потом дают, ей несколько дней лежать, а после снимают сверьху на один фут толщиною и сваливают в малую яму, где переворачивают ее сново и мнут, а наконец вымятую совершенно относят в рабочие сараи, где обсыпав песком еще мнут и после раскладывают по полу, в шесть или восемь дюймов толщиною. Когда она несколько дней таким образом полежит, от чего сделается плотнее, то разминают ее снова, разрезывают рачительно кривыми ножами и сечками и все попавшее в нее посторонне очищают»²⁶⁾.

О необходимости тщательно подготовить глину говорил и Иоган Леман в своем рассуждении «О учреждении хороших кирпичных заводов»: «Должен я показать главное дело, то есть, весьма надобно, чтоб вырытая глина довольно лежала на вольном воздухе, дабы она, как называют, разошлась. Здесь скажут мне: мы уже это давно знали и делали: я сие ведаю, но довольно ли дали лежать сей глине на воздухе?»²⁷⁾.

По мнению Лемана, глина должна лежать minimum год, а вырытая глубоко из-под земли должна пролежать не менее двух лет. «Я знаю — продолжал свои советы Леман — что в некоторых местах говорят, что выветривание земли на воздухе не весьма надобно, и единственно от того зависит, чтоб новую вырытую глину хорошенько обделать. Я видел о сем в других землях разные опыты, чиненные в большом количестве. Но не упоминая, что сие правило не везде служить может, сия есть истинна доказанная разными опытами, a) что человеческие руки не могут того учинить в скорости, что натура мало-по-малу сделать в состоянии, b) примечено, что такая глина в кирпишнях не так скоро придет в мягкость, как на воздухе, c) требует обделывание оной гораздо долее времени, нежели на воздухе лежавшая, d) расседается большая часть деланных из такой глины черепиц и кирпича во время сушения на воздухе и бывает от того не малой убыток, которой происходит от того, что при скором обделывании нововыротой глины, сухая глина с жирною не так скоро смешивается, нежели когда и та и другая долгое время находились на воздухе, e) требует она должайшего времени для обжигания, следовательно и более леса, денег на заплату работникам и проч. Из сего следует, что таковой кирпич, когда он хорош и действителен быть должен, вдвое становиться, нежели когда его делают и обжигают из долголежавшей глины. Из чего напоследок усмотреть можно, что старая пословица, скоро да не здорово (курс. подл.) справедлива».

Вслед за заготовкой глины контора невских заводов приступала к заготовке дров для обжига. Уже цитируемый нами Болотов предлагал заменят дрова хворостом; а именно, он писал в своем «Экономическом магазине» следующее: «В сочинениях иностранных во многих местах нахожу я, что у них для обжига кирпича употребляют не одни толстые дрова, но и самый хворост и мелкие сучья и ветви древесные и что сий в особенности употребляют напоследок для придания последнего самого жестокого огня»²⁸⁾. Болотов, указывая, что «я не знаю, есть ли у нас сие где нибудь в употреблении», очень советывал попробовать этот способ «обжижки», так как при нем будет достигнута большая экономия в дровах.

В конце XVIII века стали проявляться усиленные заботы приучить население к употреблению торфа; по повелению Павла I торф добывался даже в самом Петербурге, на нынешних Песках.

И вольноэкономическое общество, конечно, не замедлило воспроизвести на страницах своих трудов «рисунок преизящной только для обжигания кирпичей торфом устроенной обжигальной печи, которая в Мене, в 6 милях от Берлина, уже несколько лет с выгодою употребляется»²⁹⁾. Но, как кажется, несмотря на чрезмерную похвалу торфа, таких печей для обжигания, кирпича у нас не устраивали.

Если с торфом была неудача, то, кажется, ту же участь испытали и другие проекты улучшения кирпичных печей. «Кирпичные печи суть различные — говорил Иоганн Готлиб Леман — но ныне возьмем в рассуждение самые простые, а о художественных умолчим, которые почасту изъявляют ученость строящих оные, а в употреблении ни к чему другому негодны, как токмо, чтоб доказать искусство своих изобретателей»³⁰⁾.

Если так выражался автор трактата «О учреждении хороших кирпичных заводов», то само собою делаются понятными взгляды большинства на улучшение кирпичных печей; большинство действовало по старинке, устраивая обжигательные печи так, как их устраивали деды. Но, как кажется, некоторые изменения в устройстве кирпичной печи, предложенные Леманом, привились на практике.

Чтобы покончить с техническими вопросами, приводим чертеж прибора для делания зараз 50 кирпичей, изобретенного статским советником и кавалером фон Гергардом в 1791 году. Вообще мы должны заметить, что литература о кирпиче в XVIII веке была более, чем малочисленна; нами отыскано всего 9 статей, которые и перечисляем в хронологическом порядке появления их в печати: в 1766 году «О учреждении хороших кирпичных заводов» И.Г. Лемана³¹⁾, в 1780 году «Некоторое замечание до сжении кирпичей и извести относящееся» А. Болотова³²⁾, в 1783 году, его же, «О кирпичах»³³⁾, в 1788 году «Голландские кирпичи или клинкеры»³⁴⁾ и «Примечания некоторых причин худого кирпича»³⁵⁾, в 1791 г. «О поправлении делания кирпичей» фон Гергарда³⁶⁾ и в 1798 году «Известия о выгоднейшей постройке печи для обжигания кирпичей торфом»³⁷⁾.

Такое незначительное количество литературы объясняется главным образом тем, что кирпич считали самым употребительным и для всех известным материалом — «а что такое есть кирпич — так начинал свое исследование Леман — оное всякой знает, и следовательно, нет нужды мне об том говорить пространно; довольно для нас знать то, что кирпич есть камень, вделанный чрез искусство из земли в определенном виде одним воздухом или воздухом с огнем в твердость приведенный, который воздух и мокроту выдерживает и который употребляется при строение и чрез сие отличается он от многих других из земли сделанных и на огне обожженных тел»³⁸⁾.

Выделывать кирпичи, или, как называл изобретатель прибора статский советник и кавалер фон Гергард, «заниматься делопроизводством кирпича»³⁹⁾, нужно было следующим образом:

«На выровненном полу в нутри или вне сарая; как сие во всяком месте кирпичи делать употребительно, кладется песком посыпанная или в песке вдавленная рама, так чтоб подпорки лежали прямо. Потом: 1) при AB начинают раму наполнять глиною и еще таким образом, чтоб формы до половины рамы против M всегда более обыкновенного наполнялись, а прочие до BC получают мене; 2) каток «кладется так на раму ACDK своею обвернутою холстиною, чтоб он равно по форме поворачиваться или катиться мог, а холстина намачивается вся, которая притом должна обвернута быть кругом катка, чтобы при первом движении развертывалась и на формы ложилась; 3) теперь поворачивают каток два человека так по форме, что он глиною формы совершенно и крепко полными натискивает; 4) как скоро каток по всем формам и по всей раме прошел и за BC выдвинулся, то снимается несколько еще высунувшаяся глина лопаткою долой, а потом 5) каток вдоль рамных концов BF и CG ворочается, отчего уже на кирпичах приставший холст тащится за ним и опять на катке завитым находится; 6) как скоро рама за концы G и F прокатана, то посредством обоих аншпигов S и T рама так высоко поднимается в верх пока подставки PQ перпендикулярно вниз упадут и следовательно рама над лежащими на полу или помосте кирпичами поднимется, так что формы более их касаться не могут; 7) а как рама совершенно уже свободною над кирпичами стоит, то относится она с приготовленных под ною пятидесяти кирпичей и помещается уже опять для делания пятидесяти, кирпичей на ближайшее место и делопроизводство предпринимается опять по прежнему».

И хотя Гергард полагал, что «должен был я для исправления кирпичного дела прокладывать себе почти новый путь, который, как думаю я, открыл мне к тому изрядные средствы, без отягощения делопроизводства», его прибор, насколько известно, не вошел в употребление.

Возвращаемся к описываемым нами невским кирпичным заводам. Когда были сделаны вызовы на поставку материалов, контора заводов приступала к приглашению кирпичеобжигателей для выяснения пены, за какую они подрядятся выжечь 1.000 кирпичей.

По обыкновению того времени, торги на последний вызов назначались по несколько раз. Появлялись желающие, объявляли свою цену, контора тотчас пропечатывала в «Петербургских Ведомостях», что желающие жечь кирпич, спрашивают столько то и столько то, и буде имеются те, которые возьмут меньше, то приходили бы на завод.

Понятно, что такой порядок торгов был слишком медлителен; отсюда происходила заминка и в обжиге, и в доставке кирпича на место строения, почему в XVIII веке строились здания — конечно если это были не императорские дворцы — очень медленно. При этом нередки были курьезы такого сорта: построенное здание сдавалось учреждению, которое вместо того, чтоб переселиться в это здание, должно было раньше приступить к ремонту.

Нам удалось найти следующие цены за обжиг кирпича. «За делание и за обжог кирпича 6 милионов явившиеся (в 1750 году) охотники просят за дело и обжог оного из всех казенных материалов за каждую 1.000 и с надбоем считая на оною до 200 кирпичей по 1 р. 24 к.»⁴⁰⁾. Таким образом самая ранняя, нами отысканная, цена равнялась 1 р. 24 к. С течением времени цена росла, хотя сравнительно незначительно: так за обжиг 1.000 кирпичей брали: в 1769 году — 1 р. 37 к. и 1 р. 33 к., в 1772 году — 1 р. 50 к., в 1775 году — 1 р. 44 к.⁴¹⁾.

Конечно, этих данных слишком мало для каких-либо общих заключений, но во всяком случае данные эти хотя несколько иллюстрируют вопрос о заработной плате.

Считаем нужным подчеркнуть, что приведенные цены только на первый взгляд поражают своею дешевизною; нельзя забывать, что стоимость денег в то время была в пять — шесть раз больше нынешней. Это замечание нужно особенно иметь в виду, когда мы будем рассматривать продажные цены как кирпича, так и других строительных материалов в XVIII веке; при этом невольно будет напрашиваться сравнение с ценами нашего времени.

Цены на кирпич росли гораздо быстрее и значительнее цен за обжить его. Нам удалось составить нижеследующую таблицу цен за 1.000 кирпичей⁴²⁾:

В 1741 году	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	2 р. — к.
,, 1747 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	3 ,, 40 ,,
,, 1748 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	3 ,, 30 ,,
,, 1749 ,,	. . . . . . . 2 р. 50 к. и	2 ,, 25 ,,
,, 1750 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	2 ,, 25 ,,
,, 1756 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	2 ,, 30 ,,
,, 1758 ,,	. . . . . . . 2 р. 75 к. и	2 ,, 15 ,,
,, 1761 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	3 ,, 80 ,,
,, 1764 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	1 ,, 85 ,,
,, 1767 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	3 ,, 40 ,,
,, 1770 ,,	. . . . . . . . красный —	2 ,, 70 ,,
,, ,, ,,	. . . . . . . . . . белый —	1 ,, 81 ,,
,, 1775 ,,	железн. и красн. —	3 ,, 40 ,,
,, ,, ,,	. . . белый с алым —	2 ,, 65 ,,
,, 1776 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	4 ,, 10 ,,
,, 1779 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	5 ,, 70 ,,
,, 1782 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	4 ,, 98 ,,
,, 1784 ,,	. . . . . . . . . . . . . . . . . .	6 ,, — ,,

Таким образом за промежуток времени в 40 лет (с 1741 по 1784 год) цена за тысячу кирпича увеличилась втрое, с 2 рублей (в 1742 году) до 6 рублей (в 1784 году).

Резкое падение цен в 1764 году (1 р. 85 к.) объясняется тем обстоятельством, что к 1761 году закончилась в Петербурге постройка Зимнего дворца, и с восшествием императрицы Екатерины II на престол не началась еще ее усиленная строительная деятельность. Первые годы своего царствования императрица Екатерина II, как известно, считала свое положение непрочным, опасаясь возможных переворотов, но как только политический горизонт прояснился, императрица приступила к строительству, и цена кирпича с 1 р. 85 к. (1764 г.) поднялась до 3 р. 40 к. (1767 г.).

Такие же цены существовали и на частных заводах, с которыми невские казенные заводы вступали в конкуренцию. Так в 1749 году, в разгар строительного сезона, 2 июня, контора заводов поместила такое извещение: «На невских кирпичных и черепичных заводах продается кирпич казенной, добротою лучше делаемого от партикулярных заводчиков, ценою на месте по 2 р. 50 к.»⁴³⁾.

Извещение, как видим, лаконическое, указывается только, что «казенной кирпич» добротою лучше партикулярного. Но в 1792 году эта же контора составляет объявление по всем правилам самого записного торговца: «Контора невских кирпичных и черепичных заводов объявляет, что по ведомству ее делаются и за удовольствием дворцовых строений и в посторонние места в продажу отпускаются материалы: 1-ое — кирпич ординарный, всех пяти видов, хорошей доброты, а мерою длины аглинского фута 11 дюймов, ширины 5½, толщины без четверти 3 дюйма, делаемой с песком, а потому при кладке его и извести выходит не больше 3 бочек на каждую 1.000, какового на партикулярных заводах нет; 2-ое — черепица желобоватая с шипами, полужелезная, красного и алого видов, к покрышке строений прочная и не токмо продающейся на бирже не хуже, но иной еще и лучше; 3-ье — плита тосенская, как отборная и в теску годная, так и бутовая, из которой большая часть лучшей доброты; 4-ая—выжигаемая из оной известь. Ежели кому в оных для строения в будущем сего года лете надобность настоять будет, чтоб о потребном количестве, сколько чего кому надобно, объявляли заблаговременно заводской конторе и не далее будущего февраля месяца, дабы она, предвидя количество требуемых в отпуску материалов как для заготовления оных, так особливо к найму для дела работных людей с размерного числа приступить могла»⁴⁴⁾.

«К удовольствию дворцовых строений» — означало к удовлетворению требований; в это отдаленное от нас время все любили делать «во удовольствие». Так если открывался кабак или новая соляная стойка (место, где продавалась соль), тоже уведомляли — к удовольствию народному и т. д. Как видим, контора невских заводов не стесняется похвалой своих изделий: они лучше не только местных, по, как например, черепица, лучше даже и заграничной — на бирже продавалась черепица заграничная.

Далее в этом объявлении указан и размер кирпича того времени: 11 д. × 5½ д. × 2¾ д.

Контора невских заводов не только стремилась конкурировать с партикулярными заводами, но и должна была контролировать эти заводы. Вот ряд данных, показывающих, в чем заключался контроль.

Первое указание на контроль мы нашли в 1756 году: «Сим объявляется, чтоб промышленники кирпичного дела… из невываленной в осени глины на своих заводах кирпича не делали и без свидетельства конторы тех заводов оного не продавали под опасением штрафа и конфискации того кирпича; также и обыватели не свидетельствованного не покупали для избежания сих обывателей о худом качестве кирпича нареканий»⁴⁵⁾.

Через десять лет — в 1766 году — повторилось это указание на контроль, в несколько иной, изменившейся с течением времени, форме: «Через сие объявляется, ежели в какое либо казенное место или партикулярное строение у партикулярных кирпичных промышленников кирпич брать договоренной будут, тоб прежде поставки, оной, чрез кого надлежит, в доброте свидетельствовать на тех заводах и по осмотре, ежели не годен явиться, не брать, а объявлять о том в конторе невских кирпичных и черепичных заводов, дабы, ежели без такового свидетельства принимать и в числе оного негодной является и в строении употребляться будет, на той конторе взыскивало ни было»⁴⁶⁾.

В 1756 году кирпичные промышленники карались штрафом и конфискацией; об этих карах нет указаний в последнем распоряжении, которое заботится и об обывателе, чтоб он не строился из плохого кирпича, и о добром имени конторы кирпичных заводов, что она разрешает будто бы делать плохой кирпич. Наказанием для заводчика служило лишь то обстоятельство, что заказчик мог отказаться от заказа, выполненного нехорошо.

В следующем, 1767 году предупреждение было повторено с некоторым видоизменением: «Через сие объявляется, что ежели в какое присудственное или партикулярное место к строениям кирпич подрядом или покупкою бран будет, то прием оному чинили против сделанных, по данным тех заводов промышленников формам пробных кирпичей, которые требовать от них же, дабы оные промышленники, зная таковые за ними свидетельства, против тех проб кирпича хуже делать не отваживались»⁴⁷⁾.

Облегчилась сама форма свидетельства; не нужно было ездить, в контору невских заводов, просить или требовать тех, «через кого надлежит», — достаточно было взять у торговца «пробный», так сказать, образцовый кирпич и сравнить с ним предлагаемую к покупке партию.

Кроме указаний на такой контроль, мы нашли данные, по которым можно заключить, что делались попытки урегулировать производство различных сортов кирпича. Так, в 1759 году при невских кирпичных и черепичных заводах, по указам канцелярии от строений велено партикулярным кирпичного дела промышленникам делать и продавать с заводов кирпича железистого с полужелезистым да красного по ½, а Белаго не более ⅕ части»⁴⁸⁾.

Вообще первое время выделывался кирпич трех сортов — железистый, полужелезистый и красный; этот кирпич назывался ординарным. В 1792 году — мы видели — ординарного кирпича уже выдавали 5 сортов; если нужен был кирпич особенных сортов, то нужно было заявлять предварительно. Так, в 1766 году Академия художеств искала «маленьких кирпичей, называемых клинкеров»⁴⁹⁾, а в 1784 году фарфоровый завод объявлял о поставке «белого московского кирпича до 5 тысяч, весом каждый кирпич в 11¾ фунта»⁵⁰⁾. Но, как кажется, эти особенные сорта кирпича не производились на петербургских заводах, и их выписывали из-за границы, из Москвы или из Киева (клинкер).

Кроме наблюдения за качеством кирпича; существовал еще надзор и за ценою.

Нельзя забывать, что в Петербурге были страшные пожары в 1736 и 1737 г.г., когда погорела значительная часть Адмиралтейского острова, и пожар 1772 г., когда та же участь постигла Васильевский остров. После таких пожаров, конечно, начиналась усиленная строительная деятельность, и кирпичные промышленники были рады повысить цену. С одной стороны такому повышению цен препятствовали казенные завода: они усиливали свою деятельность, не повышая через чур цены, и аппетиты кирпичных промышленников, естественно, уменьшались. Но кроме того принимались и особые меры; так, 9 августа 1737 года был издан сенатский указ «о запрещении под смертною казною возвышать цены на лесные, кирпичные и прочие материалы»⁵¹⁾.

Угроза смертной казни, конечно, действовала, и петербуржец XVIII века не находился в такой зависимости от промышленника, как петроградец XX столетия.

Но кроме пожаров, промышленники хотели использовать и усиленные дворцовые постройки, особенно тот момент, когда Елисавета Петровна велела гениальному. Растрелли построить Зимний дворец.

Однако и в этом случае надежды промышленников не оправдались. Прежде всего специальною мерою⁵²⁾ — нарядом разночинцев, живших в Шлиссельбурге и его уезде, для делания кирпича к строению Зимнего дворца правительство значительно увеличило контингент рабочих своих заводов, а затем прибегло к широкому оповещению обывателя, что дело обстоит вовсе не так, как стараются убедить обывателя заводчики.

17 января 1757 года петербургский обыватель мог прочесть следующее извещение: «Из канцелярии от строений сим объявляется, что партикулярным кирпичного дела промышленникам в деле и поставке кирпича на партикулярные строения от помянутой канцелярии запрещения нет и в нынешнем году к строению Зимнего ее императорского величества дому от них, промышленников, кирпича взято не будет и дабы они на канцелярию от строений напрасных отговорок в том но имели и цены не возвышали, то от конторы невских кирпичных заводов велено объявить о том им с подписками»⁵³⁾.

Заводчики подписки, конечно, дали, но не унимались, и канцелярия от строений в том же году, 25 июля, помещает второе разъяснение: «Сим объявляется, что у кирпичных промышленников кирпича в нынешнее лето должно быть более 15 милионов, из которого на строение зимнего ее императорского величества дому взято будет в три месяца сего года только 4 милиона с безобидною ценою, а судов для возки оного с такою же безобидною платою две доли, а достальной кирпич и с третью долею судов велено ставить им по договорам своим к прочим казенным строениям и на продажу»⁵⁴⁾.

В этом последнем извещении небезынтересно указание на общую производительность петербургских заводов — она равнялась 15 миллионам кирпичей.

Кроме казенных и партикулярных заводов, производством кирпича в Петербурге занимались и приезжие иностранцы. В списках отъезжающих из Петербурга мы то й дело наталкиваемся на «итальянских кирпичных дел мастера Галицо Бофе»⁵⁵⁾ или ему подобного, а в 1758 году «дерптский житель и каменщик Георг Мельске намерен был быть при каком нибудь строении или жечь кирпичи»⁵⁶⁾.

Кирпичные заводы, как и было указано выше, находились за городом по течению Невы, следовательно, кирпич нужно было еще доставить в город.

Для казенных зданий эта доставка производилась подрядом, и в 1775 году цены были установлены следующие: «за перевозку на своих судах кирпича ординарного, черепицы за тысячу 60 копеек, клинкового и половых больших 5 и 6 вершков плиток пяток 30 копеек, малых в 2½, 3 и 4 вершках 15 копеек»⁵⁷⁾.

При перевозке кирпича надзор переходил к конторе партикулярной верфи, которая объявляла, чтоб «на грузовых судах с камнем, кирпичом, известью и прочим промышленники по Большой Неве сквозь Исакиевский мост в большой фарватер походили, а проходили бы те суда в малой фарватер»⁵⁸⁾.

 

Примечания

1) Статистические сведения о С.-Петербурге К.И. Арсеньева, стр. ХХVII. 2) Полное собрание законов, № 2848. 3) Русский Архив 1872 года, стр. 1417. 4) Полное собрание законов, № 2721. 5) «Зодчий» 1879 г., стр. 101. 6) Материалы к истории русского флота, т. III, стр. 560. 7) Там же, т. IV, стр. 383. 8) С.-Петербургские Ведомости 1742 г., стр. 150). 9) Там же 1769 г., № 102. 10) Там же 1766 г., № 15. 11) Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии, т. X, приложение, стр. 70. 12) С.-Петербургские Ведомости 1769 г., № 49. 13) Там же 1768 г., № 3; 1769 г., № 22; 1785 г., стр. 176. 14) Там же 1770 г., № 98. 15) Там же 1780 г., стр. 499. 16) Там же 1795 г., стр. 10. 17) Там же 1775 г., № 70. 18) Там же 1792 г., стр. 1802. 19) Общий архив Министерства Двора, опись 73/187, картон 8433, дело № 82, л. 874. 20) С.-Петербургские Ведомости 1792 г., 229. 21 Там же 1743 г., стр. 674 от 14 октября. 22) Там же 1756 г. № 33. 23) Там же 1745 г., стр. 568. 24) Труды Вольно-Экономического Общества 1789 г., ч. 39, стр. 121 и след. 25) Экономический магазин 1783 г., ч. XIIИ, стр. 97—409. 26) Труды Вольно-Экономического Общества 1789 г., ч. 39, стр. 125. 27) Там же 1766 г., ч. ИII, стр. 6—9. 28) Экономический магазин 1780 г., ч. IV, стр. 95—96. 29) Труды Вольно-Экономического Общества 1798 г., ч. 52, стр. 86—413) Там же, ч. Ш, стр. 22. 31) Там же, ч. ПИ, стр. 1—43. 32) Экономический магазин 1780 г., ч. IV, стр. 95—96. 33) Там же 1783 г., ч. ХШ, стр. 97—109. 34) Еженедельные Известия 1788 г., стр. 341. 35) Там же, стр. 387. 36) Труды Вольно-Экономического Общества 1791 г., ч. 44, стр. 258. 37) Там же 1798 г., ч, 52, стр. 86—113. 38) Там же, ч. Ш, стр. 1. 39) Там же, ч. 44, стр. 265. 40) С.-Петербургские Ведомости 1750 г., стр. 173. 41) Там же 1769 г., № 16 и 37; 1772 г., № 93; 1775 г., № 80. 42) Там же 1741 г., стр. 206; 1747 г., стр. 807; 1748 г., стр. 231; 1749 г., стр. 182 и 243; 1750 г., стр. 15 и 486; 1756 г., № 83; 1758 г., № 4 и 15; 1761 г., № 102; 1764 г., №78; 1767 г., № 40; 1770 г., № 1; 1775 г., № 99; 1776 г., № 59; 1779 г., стр. 6; 1782 г., стр. 533; 1784 г., стр. 557. 43) Там же 1749 г., стр. 243. 44) Там же 1792 г., стр. 58. 45) Там же 1756 г., № 67. 46) Там же 1766 г., № 48. 47) Там же 1767 г., №, 71. 48) Там же 1759 г., стр. 528. 49) Там же 1766 г., № 5. 50) Там же 1784 г., стр. 737. 51) Полное собрание законов № 7343. 52) Там же, № 10672. 53) С.-Петербургские Ведомости 1757 г., № 5. 54) Там Же 1757 г. № 59. 55) Там же 1756 г., № 42. 56) Там же 1768 г., № 32. 57) Там же 1775 г., № 101. 58) Там же 1784 г., стр. 849.